Обязательно победим. Это только вопрос времени.
Выпускник Донецкого медицинского университета, младший сержант медицинской службы Никита Новицкий в России никогда не бывал — до тех пор, пока сама ДНР не стала Россией. В зону боевых действий Никита попал двадцатидвухлетним парнем. Молодой фельдшер сумел помочь десяткам раненых, сам перенес тяжелое ранение и после реабилитации вернулся в строй. В интервью проекту «СВОи» Никита рассказал о том, как развивался конфликт на Украине и каково это — быть медиком на войне.
НАЧАЛО
Никита родился в 2000 году в Горловке. Учился в Горловской гимназии «Интеллект». Это гимназия с углубленным изучением гуманитарных предметов, английского языка, но мальчик довольно рано заинтересовался медициной. С особой благодарностью он вспоминает учительницу химии Анну Борисовну — выбор профессии он сделал во многом благодаря ей. Никита пошел в химико-биологический класс, а после школы решил поступить в Донецкий медицинский университет. Поступил, а уже со второго курса начал работать в больнице.
«Боевое крещение» состоялось в разгар эпидемии коронавируса — потребность в медиках многократно возросла, и молодые специалисты в инфекционном отделении трудились наравне со старшими коллегами. Закончив четвертый курс, Никита решил пойти на службу — подписал контракт и стал военным фельдшером.
«Мне всегда хотелось помогать военным, но до старших курсов просто возможности такой не было. Ребята, с которыми мы играли во дворе в футбол, кто был постарше — все пошли служить еще в 2014 году. Так совпало, что я подписал контракт перед самым началом СВО. В 2020, 2021 году конфликт казался замороженным — обстрелы были, но уже не такие частые и массированные, как раньше. А за пару месяцев до начала военной операции начались разговоры о том, что будет обострение и со стороны противника готовится крупное наступление».
Самое начало войны в 2014 году пришлось на детские годы — школьником Никита наблюдал за происходящим, обсуждал события со сверстниками, родными, учителями. Евромайдан в Киеве показал, что в жизнь страны беззастенчиво вмешиваются сторонние силы.
«Это искусственно созданный и раздутый конфликт. На Донбассе, как и в других частях страны, набирали людей для участия в Майдане — им платили тогда по 500 гривен в сутки. И были такие, кто соглашался — на тот момент это были очень хорошие деньги, примерно недели две можно было на них прожить всей семьей. Приходили и к моей маме на работу с таким предложением. Агитировали. Она, конечно, сразу отказалась».
ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Тревожные события, которые последовали за произошедшим государственным переворотом, полностью изменили представления людей о том, что такое Украина. В какой-то момент стало ясно — нормальной жизни больше не будет.
«Точкой невозврата стали события в Одессе, когда сожгли Дом профсоюзов вместе с людьми. Мы смотрели новости — это было что-то непостижимое. Двадцать первый век, мирное время — а людей просто спалили живьем. Конечно, после этого уже никаких вариантов договориться не осталось. Мы просто отказались иметь с этой властью что-то общее. На самом деле, конечно, возмущение было огромным не только в ДНР и ЛНР — Харьков, Николаев, Запорожье — многие тогда высказались резко против, восстали. Но власти смогли притушить эти настроения в других городах — почти везде, кроме Донецка и Луганска. У нас общественная позиция была абсолютно единодушной — может, поэтому в итоге и получилось отделиться».
Анализируя прошедшие с момента этих событий годы, Никита говорит, что в 2014 году Украина к масштабному военному конфликту готова не была. Но переговоры и соглашения, которые «затормозили» военные действия, дали противнику возможность получить вооружение, набрать и обучить солдат.
«Наверное, была надежда на благоразумие украинской стороны — надежда, которая в итоге не оправдалась. Никто не мог предположить, что начнется такой террор, что население Донбасса будут просто планомерно уничтожать. Верх цинизма — обстрелы жилых секторов. Вот сейчас я, например, живу в такой части города, где нет ни одного военного или значимого инфраструктурного объекта — просто жилые дома. А снаряды прилетают каждый день».
После начала массированных обстрелов многие покинули свои дома. Семья Никиты в поисках более безопасного места перебралась поближе к российской границе, в район Новоазовска. Первое время был шок. Было страшно выходить на улицу. Но дальнейшие годы настолько изменили дончан, что сейчас многие к взрывам и звукам выстрелов уже просто притерпелись, «потеряли чувствительность».
«У нас в Донецке настолько все от этих обстрелов устали и настолько хорошо уже различают, где стреляет и кто, с какого расстояния, что можно часто увидеть на улицах, например, как женщины гуляют с колясками и маленькими детьми — а в паре кварталов от этого места работает артиллерия».
ТЕПЕРЬ РОССИЯ
С момента признания ДНР и ЛНР и с начала СВО ход военных действий и их условия изменились значительно — появилась поддержка и уверенность, что конфликт все-таки будет разрешен. Военные в ДНР теперь сражаются плечом к плечу уже с российскими коллегами, на улицах городов появились военные «Уралы», бронетранспортеры с российскими номерами. Но мирного неба над Донецком по-прежнему нет.
«У нас стало больше людей, больше техники, нет таких страшных гуманитарных проблем, как в прежние годы. Но город обстреливают по-прежнему. От Луганска линия фронта отодвинулась уже далеко — там почти мирная жизнь. У нас — нет. Вот я сейчас из окна вижу дом, например, который буквально на днях обстреляли».
Отвечая на вопрос, кто на самом деле является второй стороной конфликта, Никита говорит, что локального характера это противостояние не носит уже давно. В начале СВО батальон, в котором служит Никита, выдвинулся в сторону Волновахи, Мариуполя — с противодействующей стороны было много представителей «Правого сектора», «Азов», «Айдар». А вот на подступах к Луганску украинскую речь уже услышать можно было нечасто.
«С той стороны очень много иностранных наемников: на сотню солдат примерно семьдесят — это не украинцы. Много поляков, есть американцы. Военные из разных стран НАТО. Вооружение у них натовское, техника, подходы — вот и задашься вопросом, а с кем мы на самом деле воюем? Многие виды современного оружия доставляют серьезные проблемы. Бесшумные польские минометы, например».
Польша видит в происходящем возможности для себя — ведь есть украинские земли, которые когда-то были польскими. Есть интересы на Украине и у других стран — например, у Венгрии. Так что заверения в том, что НАТО помогает Украине сохранить территориальную целостность, для многих звучат как издевка. Коллективный Запад, одной из целью которого является ослабление России, использует в военных действиях свои подходы — и разница менталитетов очевидна.
«Да, у противника неограниченный бюджет и много людей. На некоторых позициях соотношение по технике отличается примерно раз в пять в пользу той стороны. Но что такое наемники? Они воюют за деньги. У нас люди мотивированы, у них за спиной — семьи, дети, родной дом. Все понимают, за что сражаются. Поэтому мы идем вперед, занимаем новые позиции и в конце концов обязательно победим. Это только вопрос времени.
Разница менталитетов огромная — мы действуем коллективно, а западный солдат всегда сам за себя. Простой пример: когда у нас есть раненый, его всеми силами будут стараться вытащить из-под обстрела, вывезти, оказать помощь. Сколько раз я видел, как солдаты с легкими ранениями — осколочными, например, вытаскивают тяжелораненых в безопасное место. А с той стороны подход другой: тебя ранили? Это твои проблемы. Они своих тяжелых просто бросают».
Состав воюющих с нашей стороны неоднороден: кадровые военные, контрактники, бывшие добровольцы, мобилизованные. Самые впечатляющие результаты показывают люди «стреляные» — то есть те, кто участвует в боевых действиях уже давно и имеет практический опыт. Но без помощи мобилизованных и добровольцев не было бы успеха кадровых военных — на общее дело работают все. С российскими военными батальон Никиты взаимодействовал несколько раз: дважды к ребятам на помощь пришли военные самолеты, и один раз выдалось увидеть удар «Солнцепека» по укрепленным позициям противника. А еще в районе Попасной было общее направление с подразделением ЧВК «Вагнер».
Донбасс от западной Украины отличается разительно — сложно сказать, как такие разные системы вообще могли существовать в рамках единого государства. Сейчас исторически русские земли вновь стали русскими — и для многих это уже победа здравого смысла над хаосом. Присоединение ДНР к России дало дончанам надежду на то, что будет порядок, и мир, и нормальная жизнь.
«Западный курс, взятый Украиной, на Донбассе никого не устраивал и устроить не мог. Мы всегда себя считали русскими, это наша культура. Настолько, что, например, гривну гривной сроду не называли — всегда рублем. Ну, теперь у нас действительно рубли…
Мы очень долго этого ждали, и теперь надеемся, что в конце концов все наладится, «устаканится». Морально стало легче. Что говорить: у нас в Донецке после вхождения в состав России даже цены на недвижимость выросли. Да, есть проблемы переходного периода — наверное, неизбежные — но мы верим, что все будет хорошо».
МЕДИК НА ВОЙНЕ
Задача медика — оказать помощь нуждающимся, сохранить жизнь. Это непростой труд даже в мирное время, а уж в военное — непростой втройне. За период службы Никита оказал помощь десяткам раненых. Самое сложное, как он говорит — это чувство вины, когда помочь все-таки не удалось.
«Идти в штурм не так тяжело — бывает, что мы, медики, идем вместе с пацанами, ведь иногда помочь нужно прямо на месте. А вот в конце дня, когда анализируешь свои действия, разные случаи, и думаешь, что мог бы найти другое решение, и человек, который погиб, может быть, остался бы жив — вот это страшно и тяжело по-настоящему».
Сам Никита ранен был дважды. В первый раз под Волновахой. Когда рядом с ним взорвался снаряд, он получил акубаротравму и закрытую черепно-мозговую травму, но продолжил оказывать помощь другим пострадавшим и только потом «сдался» врачам — госпитализация продлилась два месяца.
Второе ранение оказалось тяжелым — осколки танкового снаряда попали в бок, отколов фрагмент тазовой кости и повредив кишечник. Восстановиться после такой травмы очень сложно, а поначалу врачи вообще положительных прогнозов не давали. Но дома оставалась беременная жена, а на линии боевого соприкосновения — товарищи и друзья: пришлось выкарабкиваться.
«Я работал на пункте эвакуации, куда свозили раненых. Оборудованный пункт с флагом медицины, никаких военных объектов вокруг — это с беспилотника видно. То есть обстреливать его с военной точки зрения смысла нет. Но противника это не остановило. Нас обстреляли из танка. И вот снаряд упал рядом со мной, в меня прилетел осколок — оторвал полбока. Сначала взрыв, ничего не понятно, в ушах звенит… Потом смотрю: кости торчат. Ну думаю, главное, кишечник цел, остальное заживет. Скинул броник, снимаю футболку — в животе осколок. Думаю: ну раз торчит — значит, внутрь не прошел? На пункте эвакуации медик один — он должен помогать раненым. А вот когда ранит медика, оказывать помощь получается некому… Перевязал себя как смог, поставил уколы, выехал в больницу.
Очнулся в реанимации. Осколков, оказывается, было два — один попал в бок и отколол часть тазовой кости, другой оторвал половину кишечника и застрял на передней брюшной стенке. Часть кишечника мне удалили, спасти не удалось. Начались осложнения, спаечная болезнь живота, в печени нашли абсцесс... Всего перенес 11 операций под общим наркозом и еще несколько — без».
Родным Никиты врачи поначалу посоветовали готовиться к худшему — последствия ранения были тяжелыми. Когда рана стала заживать, предупредили «жить будешь, но нормально ходить не получится». Но с таким положением дел не согласилась жена Никиты — тоже медик, бывшая однокурсница. Она помогла мужу постепенно разработать ногу. И получилось — пошел. Сначала с тростью, а потом и без нее. А сейчас уже почти не хромает.
«Когда меня из реанимации перевели в обычную палату, была такая ситуация. Только перевели, и с соседней кровати мужик ко мне подходит и спрашивает: Никита? Я говорю: ну. Ты ж с МСБ? Я говорю: да. А он мне: спасибо тебе огромное, что ты меня вытащил! Только благодаря тебе жив остался… И вот в тот момент что-то случилось. Мне так плохо было, а тут такие слова — будто заново вдохнул».
После восстановления Никите все советовали комиссоваться: мать, жена, командир. «Ты уже много сделал, многим помог, хватит». Учитывая состояние здоровья, перспектива была такая: первая группа инвалидности и категория D — «полностью не годен». Но фельдшер не захотел оставить службу и от прохождения комиссии отказался. Сейчас он ведет всю медицинскую документацию батальона, развозит лекарства, контактирует с медротой — помогает боевым товарищам всем, что в его силах. Никита Новицкий получил диплом и планирует заняться гражданской врачебной практикой — но этом потом, когда наступит мир. А еще ему очень хочется поездить по России — например, побывать в Сибири.
